Лесной маг - Страница 63

Начав писать письма, я решил ответить и Колдеру с его дядей. Я попытался описать местность, где «нашел» камень, украденный у меня Колдером. Однако я помнил только, как заполучил его, — но зато слишком хорошо. Камень впился в мое тело, когда Девара волок меня домой. Я даже сделал грубый набросок, который ни в коей мере не заслуживал того, чтобы называться картой, и вложил его в конверт. Неохотно оказав им эту последнюю услугу, я решил, что навсегда покончил с Колдером и его семьей.

Мои дни были по-прежнему заполнены тяжелой, грязной работой, но меня это не беспокоило. Она не занимала мой ум и позволяла размышлять о других вещах. Например, я во всех деталях, подробно вспомнил свой «роман» с Карсиной. Как резко он начался: я потерял от нее голову в тот вечер, когда отец сказал мне, что она станет моей женой. А с тех пор, как я встретил ее на свадьбе Росса и она отнеслась ко мне с таким презрением, я мог думать о ней только с обидой и гневом.

Я живой человек и по-мальчишески мечтал о мести. Я верну себе прежнее стройное и сильное тело и тогда уже сам пренебрегу ею. Я совершу какой-нибудь великий, героический поступок ради ее семьи, например спасу ее мать от верной смерти в лапах степной кошки, и, когда ее отец предложит мне выбрать награду, холодно попрошу освободить меня от обещания жениться на его бессердечной и неверной дочери.

Я без конца повторял эти картины в своем воображении, пока не был вынужден признать, что они не доставили бы мне такого удовольствия, если бы я не продолжал мечтать о Карсине. Однажды, перебрасывая с места на место навоз, я вдруг понял, что вовсе не люблю ее. Просто она была частью великолепного будущего, которое я для себя вообразил. В мечтах я заканчивал Академию, получал чин лейтенанта, быстро продвигался по службе, а затем просил руки обещанной мне девушки из хорошей семьи. Любое изменение, казалось, делало это будущее не столь замечательным. Я не мог себе представить другую женщину на месте Карсины, так же как и другую карьеру вместо военной. И всякий раз, когда я представлял себе, как отец Карсины разрывает соглашение с моим отцом и отдает Карсину Ремвару, у меня в жилах закипала кровь. Я с ужасом представлял себе, как они станут обсуждать меня и смеяться или как Карсина будет благодарить Ремвара за спасение от ужасного жребия стать моей женой. Удар, нанесенный моей гордости, уничтожил любовь или расположение — что бы я ни испытывал к Карсине, но лишь обострил желание ею обладать. Иногда я задумывался, что бы сказала по этому поводу моя кузина Эпини.

Меня беспокоило, что мать, брат и сестры не искали встречи со мной, но я подозревал, что отец запретил им ко мне подходить, чтобы им не пришло в голову принести мне еду. Не знаю, сколько дней длилось мое испытание, когда мой охранник вдруг спросил:

— Значит, твой папаша пытается заставить тебя похудеть, так?

— Похоже на то, — проворчал я.

Нарл наблюдал, как я гружу большие камни в фургон, чтобы потом отвезти их к строящейся стене.

— Но не похоже, чтобы ты сделался хоть чуть-чуть тоньше.

Я поднял в фургон особенно большой и тяжелый камень и остановился перевести дух. Во рту у меня пересохло, но я пока что не хотел тратить один из драгоценных перерывов на питье.

— Не похоже, — не стал спорить я и направился к куче, чтобы взять очередной камень.

— Так скажи мне, где и как ты берешь еду?

— Отец приносит мне еду один раз в день.

Я задумался, не отец ли велел ему задать этот вопрос. Неужели он еще и приставил ко мне шпиона? Я присел на корточки, откатил в сторону камень и поднял. Затем, с хрипом выдохнув, медленно дотащился до фургона и сгрузил его внутрь.

— Полон, — сообщил я.

— Похоже, что так. Пойдешь следом.

Видимо, мой охранник решил, что для меня полезнее будет брести пешком, чем ехать в фургоне к месту, где нужно выгрузить камни. Я не стал с ним спорить. Наверное, какая-то часть меня ненавидела мое нынешнее тело так же сильно, как и отец, и хотела наказать его как можно суровее.

— В таком случае почему же ты не худеешь?

Он стоял, поставив одну ногу на ступеньку фургона, готовый забраться на сиденье. По какой-то прихоти я решил сказать ему правду.

— Я проклят. Это магия. Я обречен вечно оставаться толстым.

— Ха, — только и сказал он.

В тот день он больше со мной не заговаривал, но почти каждый день с тех пор пытался завязать беседу. Я узнал, что он сирота, что его бросили и он не знает, чей он сын и кем должен был стать. Поэтому он пришел на восток в поисках новой жизни и нашел Приют Бурвиля и работу у моего отца. До того как отец выбрал его для этой работы, он ухаживал за свиньями. Он фыркнул, говоря об этом, и я решил, что он находит в этом нечто забавное. На другом берегу реки у него есть девушка, дочь владельца лавки, и он рассчитывает, что, когда ему удастся накопить денег, ее отец позволит ему на ней жениться. У ее отца нет сыновей, поэтому, если у них родятся мальчики, они смогут унаследовать его лавку и занять надежное место в жизни. Он завидовал тем сыновьям, которые знали, для какого будущего рождены.

Время от времени мне удавалось узнать от него обрывки новостей. Например, что все кидона исчезли из деревни беджави. Однажды кто-то доставил в их деревню припасы и увидел, что их нет. Они даже не взяли с собой палатки и то, что им дали солдаты из Излучины Франнера. Неблагодарные дикари. Еще он рассказал мне, что подкрепление, следующее в форт Геттис, должно вот-вот пройти через Приют Бурвиля. На мгновение у меня замерло сердце, когда я вспомнил, как сидел верхом на Гордеце на вершине холма, нависшего над дорогой, и смотрел на проходящие мимо войска, направляющиеся служить в диких местах на востоке. Строй всадников, марширующие пехотинцы, фургоны, помеченные полковыми цветами, — ничего роскошнее наши края не видели. Но мне не удастся даже увидеть кавалеристов Кейтона и пехотинцев Дорила, когда они будут проходить мимо, не говоря уже о том, чтобы присутствовать на обеде для офицеров, если они остановятся в Приюте. Я не сомневался, что мой отец сделает все, чтобы я не попался им на глаза.